Из твиттера Роберта
Тони Роберт тоже поздравил Криса

Happy birthday to America's ass. The world's a better place, and I owe you a kiss on the cheek! @ChrisEvans pic.twitter.com/iCFRSu0DIH

— Robert Downey Jr (@RobertDowneyJr) 13 июня 2019 г.

Этих никакая смерть разлучить не сможет!


И реальный кадр из какого-то мультика)))

Эта история началась с двух ботаников
Я никак не напишу ничего про игру - но это потому, что там была просто рыбодебилом. Я даже не написала реков на рейтинговую выкладку, позорище. Все, что я сделала - это кратко упоролась с коллегами насчет раскладки - потому что когда вижу человека, топящего за единственно верную раскладку, я о нем составляю, возможно, неверное мнение, но зато раз и навсегда. И еще я написала вот этот то ли очерк, то ли эссе - потому что как раз было десятилетие киновселенной Marvel и нельзя было не посмотреть назад. Господи, как изменился мир, а. То, что было рискованным проектом совершенно поперек тогдашней моды - стало мейнстримом.

Почему именно «Железный Человек» 10 лет назад произвел фурор, в то время как «Невероятный Халк», выпущенный в том же году, теперь почти забыт? Мы редко задумываемся о том, каким был мир, когда нас не было. Даже текущие его изменения редко осознаются нами: жизнь стала быстрее и во многом проще, но это не воспринимается как чудо, достойное анализа и осмысления. Помня времена дискет, мы не молимся на смартфон. Почему именно «Железный Человек» 10 лет назад произвел фурор, в то время как «Невероятный Халк», выпущенный в том же году, теперь почти забыт? Дело в Эдварде Нортоне, слабом сценарии и слишком мрачном подходе Луи Летерье? Дело в Роберте Дауни-младшем? Или дело в том, что неповоротливый Голливуд наконец-то догнал эпоху?

Он всегда был медлительным, этот улыбчивый бронтозавр. Он бродил только по тем полям, на которых можно было вдоволь нажраться зелени — и неважно, что эти поля были уже истоптаны на три метра вглубь. Стэн Ли, который потратил десятилетия, пытаясь вынудить Голливуд снять что-то в духе его комиксов, знал это лучше всех. «Это же для детей», — говорили в Голливуде, а Ли получал море писем от взрослых и образованных фанатов. Благодаря Ли в 60-х годах исчезли супергерои, просто дравшиеся со злодеями и спасающие очередную красотку. У них были эмоции и чувство юмора, они знали, что такое выбор, растерянность и боль, и что самое главное — порой не были совершенны физически. Но экранизации комиксов стали такими только через 25 лет.

Даже бум научно-фантастического кино не мог отучить продюсеров следовать проторенными тропами: первой приличной экранизацией комикса был «Супермен» в 1978 году. А «Фантастическая четверка», та самая, что состояла из ботаника, активной и умной девушки, подростка и «синего воротничка» — так и не увидела свет в 1994 году. Команда появилась на широком экране только в середине двухтысячных. Зато был «Капитан Америка», «Каратель», «Блейд»… ребята с мускулами, которые спасали и девушек, и подростков и работяг. Ну, разве что ботаники иногда были у них на подхвате — в огромных очках, согбенные, пожившие и никак не ассоциирующиеся со словом «секс». Все, конечно, как всегда — да только это был уже конец 90-х. К тому моменту образ унылого умника с сальными волосами и землистой кожей, который мог быть либо помощником героя, либо маньяком, как-то подустарел. И Голливуду было бы неплохо понять это раньше всех — поскольку гигантских обезьян тут уже давно не лепили из пластилина.

Мир даже не входил — влетал в цифровую эпоху, и вчерашние «странные» были пророками ее. Неожиданно оказалось, что именно они востребованы на специальностях с очень высокими зарплатами. Ботаники множились и осваивали новые горизонты — им принадлежало будущее. Но в кино все еще был популярен образ задрота на побегушках и парня с могучим торсом, не отличавшегося умом и сообразительностью. Первому исполнителю роли Карателя было что на это сказать: капитан олимпийской сборной США по пятиборью, двухметровый красавец Дольф Лундгрен к началу своей карьеры в кино имел магистерскую степень и был стипендиатом Массачусетского технологического института. Но реальность — немного не та вещь, о которой снимают фильмы по комиксам. Как говорил когда-то издатель Мартин Гудмэн своему подчиненному Ли: «Ты понимаешь, что герой должен быть героем, а не подростком в прыщах? Ты понимаешь, что люди ненавидят пауков?» В начале двухтысячных «Человек-паук», самый успешный из утраченных Marvel героев, получил очень хорошую экранизацию, настоящий блокбастер. И пусть Тоби Магуайер даже отдаленно не был похож на остроумного и доброго подростка с подростковыми же проблемами неуверенности и бедности — какое кому было дело?

Когда разнесся слух о том, что Тони Старка будет играть Роберт Дауни-младший, самым распространенным комментарием было: «Что, они решили сделать из него гея?!» Свободная эмоциональность, броскость, пластика, раскованность актера никак не сочетались с образом из мира 616. Но это и не был мир 616. Еще в набросках сценария для несостоявшейся картины с Томом Крузом Старк был парнем, который боролся с раком мозга, а его врагом предполагалось сделать отца, разыгравшего свою смерть много лет назад. Все это — вселенная Ultimate, где Железный человек, мягко говоря, далеко не образец морали. В нем вообще нет ничего однозначного, включая сексуальность. Так что на эту тему гики особо не волновались. Кто волновался — так это Фавро и Летерье, которым в конце концов выпало снимать «Железного Человека» и «Невероятного Халка». Как рассказывал потом Луи Леттерье, «обычное дело в Голливуде: парень, давай ты снимешь нам кино? Да, конечно, я рад, а где сценарий? Вот в этом проблема — его нет». Зато на площадках были два действительно гениальных актера, Роберт Дауни-младший и Эдвард Нортон, которые выстроили свои роли с нуля. Именно это, кстати, впоследствии стало причиной для разногласий между студией и Нортоном: он требовал, чтобы его имя в качестве автора сценария было указано в титрах.

Результат мы знаем: Нортона заменили на Марка Руффало. Но только ли это причина, по которой «Невероятный Халк» словно выпал из киновселенной Marvel? Конечно, нет, и мы сходу можем назвать их море. Тут будет и неудачная экранизация 2003 года, и то, что Нортон не обладает убойным обаянием, и чрезвычайная мрачность картины… И все это будет мимо. Эдвард Нортон идеально подходил для роли любого из комиксных Бэннеров — астеничный, нервный, напряженный, во многом асоциальный. Предыдущий «Халк» органично встроился в начало, чтобы все последующее рассказывало о борьбе Бэннера с собой. Что касается мрачности, то прелесть ситуации в том, что именно такой способ рассказывать истории и был популярен к 2008 году. Только что вышел «Темный рыцарь», собравший восторженные отзывы по всему миру (и кстати — у Бэтмена для того, чтобы ломать голову, был мистер Фокс). Темная палитра, серьезные лица и число шуток, стремящееся к нулю — вот что такое был качественный кинокомикс. Европеец Летерье снял свое кино в самой актуальной манере. И проиграл — потому что выиграть у времени невозможно.

Халк, герой из 60-х, воплощал в себе не только кошмар Карибского кризиса, но и страх перед наукой. Ли придумал его по своей стандартной схеме: слабый человек, получивший великую силу, с которой придется жить. Ботаник, ставший всемогущим, но безмозглым, вынужденный все время сдерживать свой гнев. При этом Халка называли одномерным еще чаще, чем Капитана Америку — но если углубиться в ужас его положения, то окажется, что по сути оно безвыходно. Летерье и углубился — если не в суть, то в настроение: мрачные краски, непрерывные попытки избавиться от своего проклятия, отсчет дней без инцидентов… в финале мы видим ярко-зеленые глаза Бэннера под почти торжествующие аккорды, но что там торжествовать? Вечное мучение, невозможность жить в обществе, заняться сексом с любимой женщиной (сцена, в которой Бэннер говорит, что ему «нельзя возбуждаться», одна из самых ужасных в фильме). А ведь есть еще опытный солдат Блонски, которого наука изуродовала и превратила в Мерзость. «Халк» — это история о человеке, который искалечил свою жизнь приверженностью к науке, взамен не получив ничего — как мы помним, суперсолдата создать не удалось и в обозримом будущем не удастся. И все это в конце двухтысячных, когда утюги, лекарства и спецэффекты были уже не то, что раньше, не говоря обо всем остальном.

«Железный Человек» был не просто противоположно заряженной историей. Он попадал в нерв той аудитории, которая вырастала на глазах — ценителям, творцам и проводникам прогресса. Тони Старк из тех же 60-х спокойно шагнул в двухтысячные и оказался иконой современности. Он был раскован, энергичен и сексуален, он не был однозначен и потому оставался интересен — и при этом был все тем же ботаником. Старк ценит быстрые тачки и изобретет искусственный интеллект, ночь проводит с красоткой, а потом, охваченный гениальной идеей, сбегает в лабораторию, совмещенную с гаражом. По легенде, именно в гараже Стив Джобс создал свою знаменитую компанию — ту, что в 1997 году провела свою уникальную рекламную акцию «Думай иначе!» и породила настоящий культ передовых технологий. «Железный Человек» показал всему миру другое лицо вечных киноизгоев — обаятельных, интересных, играющих активную роль в обществе, сильных духом и телом. Богатство имело значение, но прелесть Старка была не в этом, а в готовности к риску, к началу с нуля. Лишившись всего — он возвращался победителем. Изобретения спасали ему жизнь, а сам он прямо следовал любимой идее Стэна Ли: «Великая сила влечет за собой великую ответственность». Именно поэтому Тони в конце фильма, вместо того чтобы рассказывать всем стандартную старую историю про телохранителя из Вселенной 616 — признается всем в том, кто он есть. Так было во Вселенной 1610, созданной в начале двухтысячных: гений не скрывался от общества и не стыдился того, что он есть.

Стандартная киноидея состояла в том, чтобы сделать ботаника крутым. «Железный человек» предлагал миру ботаника торжествующего, который был крутым изначально. Если целью Бэннера было прятаться от мира, то целью Старка было этот мир изменить. Сверхсилой Халка была его физическая мощь — великой силой Тони Старка был его разум. «Железный человек» пропитан сексуальностью, в то время как в «Невероятном Халке» наука лишила мрачноватого астеника возможности заняться сексом. Впоследствии Marvel пришлось это исправлять: ни в одном каноне, кроме МСЮ, вы не найдете романа Брюса и Наташи Романовой. Брюс, наделенный с первых «Мстителей» мягким очарованием Марка Руффало, воплощающий в себе брата Тони по науке, просто не мог быть асексуальным. Это была такая же крайность, как сделать его завистником и людоедом из Ultimate — никто из современных зрителей бы этого не понял, потому что мир изменился. Дольф Лундгрен в последних «Неудержимых» играется с техникой и косо смотрит на новичка — накачанного умника, которому не надо стесняться ни того, ни другого. В новом «Джуманджи» ботанику достается сильное тело «Скалы» Джонсона, его друг-спортсмен получает многие знания и небольшой рост, а самоотверженная любовь происходит между парнем и девушкой в теле Джека Блэка. И пусть фандом Marvel по привычке игнорирует иногда ум Капитана Америки, раз ему даны роскошные мускулы. Мы так устроены, что не сразу осознаем масштаб перемен. Когда-нибудь мы доживем до полнометражки, где капитан будет сам чинить упавший в джунглях вертолет, а после всех приключений вернется к своему мужу Тони Старку.

В конце концов — дожили же мы до экранизации «Чудо-женщины». А между прочим, 10 лет назад считалось, что женщины не смотрят кинокомиксы.